Неточные совпадения
Левин смотрел перед собой и видел стадо, потом увидал свою тележку, запряженную
Вороным, и кучера, который, подъехав к стаду, поговорил что-то с пастухом; потом он уже вблизи от себя услыхал звук колес и фырканье сытой
лошади; но он так был поглощен своими мыслями, что он и не подумал о том, зачем едет к нему кучер.
Как теперь гляжу на эту
лошадь:
вороная как смоль, ноги — струнки, и глаза не хуже, чем у Бэлы; а какая сила! скачи хоть на пятьдесят верст; а уж выезжена — как собака бегает за хозяином, голос даже его знала!
И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван — в старину: большая дорожная карета.] солдат верхом на
лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон,
вороны как мухи и горизонт без конца…
Пушки замолчали. Серенькое небо украсилось двумя заревами, одно — там, где спускалось солнце, другое — в стороне Пресни. Как всегда под вечер, кружилась стая галок и
ворон. Из переулка вырвалась
лошадь, — в санках сидел согнувшись Лютов.
— У него рыжая
лошадь, — продолжал Волков, — у них в полку рыжие, а у меня
вороная. Вы как будете: пешком пли в экипаже?
Чертопханов толкнул его ногою, примолвив: «Вставай,
ворона!» Потом отвязал недоуздок от яслей, снял и сбросил на землю попону — и, грубо повернув в стойле послушную
лошадь, вывел ее вон на двор, а со двора в поле, к крайнему изумлению сторожа, который никак не мог понять, куда это барин отправляется ночью, с невзнузданною
лошадью в поводу?
По пути около устьев рек Мацангоу [Ма-чан-гоу — долина с пастбищами для
лошадей.], Сыфангоу [Сы-фан-гоу — четырехугольная долина.] и Гадала виднелись пустые удэгейские летники. В некоторых местах рыба еще не была убрана. Для укарауливания ее от
ворон туземцы оставили собак. Последние несли сторожевую службу очень исправно. Каждый раз, как только показывались пернатые воровки, они бросались на них с лаем и отгоняли прочь.
И двигалась по Тверской из колымажного двора страшная черная, запряженная обязательно
вороной без отметин
лошадью телега с черным столбом.
Калитка отворяется, и во двор въезжает верхом на
вороной высокой
лошади молодой человек в черкеске, папахе и с серебряным большим кинжалом на поясе. Великолепная
вороная лошадь-степняк, покачиваясь на тонких сухих ногах, грациозно подходит на середину двора и останавливается. Молодой человек с опухшим красным лицом и мутными глазами сонно смотрит на старика в халате.
Там — по зеленой пустыне — коричневой тенью летало какое-то быстрое пятно. В руках у меня бинокль, механически поднес его к глазам: по грудь в траве, взвеяв хвостом, скакал табун коричневых
лошадей, а на спинах у них — те, караковые, белые,
вороные…
Между тем по улице, обратив на себя всеобщее внимание, проносится в беговых дрожках, на
вороном рысаке, молодой сын головы, страстный охотник до
лошадей и, как говорится, батькины слезы, потому что сильно любит кутнуть, и все с дворянами.
Их было три: золотисто-рыжая чистокровная кобыла с сухой, оскалистой мордой, черными глазами навыкате, с оленьими ногами, немного поджарая, но красивая и горячая как огонь — для Марьи Николаевны; могучий, широкий, несколько тяжелый конь,
вороной, без отмет — для Санина; третья
лошадь назначалась груму.
Лошади стригли ушами, отдельные тренькания колокольчика боязливо и жалостно тонули в ближней лощине, стая
ворон молчаливо пронеслась над березками тракта, и Лена глядела, как черные точки слились с низкою тучей.
Крик
вороны, щебетанье жаворонка, шорох берез, медленное движение облаков, надрывающиеся на пашне
лошади, мужики с потными лицами, в грязных рубахах, земля, чернеющая следом за сохой, беспомощно падающие деревца — все это сливалось для нее в общий фон, все казалось одинаково на своем месте, навевая только какие-то смутные ощущения, но не мысли…
Потужил-потужил, выругал ось, да и себя кстати ругнул, вытянул
лошадь кнутом по спине («ишь,
ворона!»), однако делать что-нибудь надо — не стоять же на одном месте до завтра!
Лошади у Жареного были все на подбор: целый завод, все тысячные рысаки. Даже Гордей Евстратыч залюбовался двумя
вороными жеребчиками: куда почище будут шабалинского серого.
Один из них, закутанный в широкий охабень, ехал впереди на борзом
вороном коне и, казалось, совершенно не замечал, что метель становится час от часу сильнее; другой, в нагольном тулупе, сверх которого надет был нараспашку кафтан из толстого белого сукна, беспрестанно останавливал свою усталую
лошадь, прислушивался со вниманием, но, не различая ничего, кроме однообразного свиста бури, с приметным беспокойством озирался на все стороны.
— Митька,
лошадей! — крикнул он как-то грозно своему лакею, и, когда кони его (пара старых саврасых вяток) были поданы, он гордо сел в свою пролетку, гордо смотрел, проезжая всю Сретенку и Мещанскую, и, выехав в поле, где взору его открылся весь небосклон, он, прищурившись, конечно, но взглянул даже гордо на солнце и, подъезжая к самому Останкину, так громко кашлянул, что сидевшие на деревьях в ближайшей роще
вороны при этом громоподобном звуке вспорхнули целой стаей и от страха улетели вдаль.
— А эта молодая
вороная белоножка чья — хороша, — говорил гость. Они перебрали много
лошадей, забегая и останавливая. Заметили и бурую кобылку.
Серое утро, взошедшее за этой ночью, осветило несшуюся по дороге от норы Бера рессорную таратайку, запряженную парою знакомых нам
вороных коней.
Лошадьми, по обыкновению, правил Бер; рядом с ним сидела его жена; сзади их, на особом сиденье, помещался художник.
Лошади сильные, крепкие как львы,
вороные и все покрытые серебряною пылью инея, насевшего на их потную шерсть, стоят тихо, как вкопанные; только седые, заиндевевшие гривы их топорщатся на морозе, и из ноздрей у них вылетают четыре дымные трубы, широко расходящиеся и исчезающие высоко в тихом, морозном воздухе; сани с непомерно высоким передним щитком похожи на адскую колесницу; страшный пес напоминает Цербера: когда он встает, луна бросает на него тень так странно, что у него вдруг являются три головы: одна смотрит на поле, с которого приехали все эти странные существа, другая на
лошадей, а третья — на тех, кто на нее смотрит.
Вторая бригада состояла из третьего полка с зеленою отделкою на караковых
лошадях и полка Елены Павловны с темно-синим на
вороных.
Вчера, например, говорю я за столом: Матрена Марковна (и Егор Капитоныч придал голосу своему самое вкрадчивое выражение), Матрена Марковна, говорю я, что это, как Алдошка
лошадей не бережет, ездить не умеет, говорю; вороного-то жеребца совсем закачало.
Целую неделю он возился с замерзшей
вороной, которую вернул к жизни, а больную
лошадь водил в поводу на прогулку по два раза в день, не смущаясь насмешками.
Вороной жеребец, которого не пускали в табун, так как он лягал и ранил
лошадей, пущенный на волю, топоча, со ржаньем, пробежал по деревне раз и другой и вдруг остановился около телеги и стал бить ее задними ногами.
Жаль, что нынче погода дурная,
Солнца нет, кивера не блестят
И не лоснится масть
воронаяЛошадей…
Послышался стук лошадиных копыт о бревенчатый пол; вывели из конюшни сначала
вороного Графа Нулина, потом белого Великана, потом сестру его Майку. Все это были превосходные и дорогие
лошади. Старик Шелестов оседлал Великана и сказал, обращаясь к своей дочери Маше...
Лошадь, зябко встряхивая кожей, потопталась на месте и тихонько пошла, верховой покачнулся, сквозь дрёму ему показалось, что он поворотил назад, но не хотелось открыть глаза, было жалко нарушить сладкое ощущение покоя, ласково обнявшее тело, сжатое утренней свежестью. Он ещё плотнее прикрыл глаза. Он слышал насмешливый свист дрозда, щёлканье клестов, тревожный крик иволги, густое карканье
ворон, и, всё поглощая, звучал в ушах масляный голос Христины...
— Это
лошадь, это канарейка, это ружье… Вот клетка с птичкой, вот ведро, зеркало, печка, лопата,
ворона… А это вот, посмотрите, это слон! Правда, совсем не похоже? Разве же слоны бывают такие маленькие, Томми?
Приехавший горец, весь укутанный с головой в бурку, привязал свою
лошадь к дереву и подвел
вороного коня к самому костру…
Малый у дверей бросился кликать кучера. Подъехал двуместный отлогий фаэтон с открытым верхом.
Лошадей Анна Серафимовна любила и кое-когда захаживала в конюшню. Из экономии она для себя держала только тройку: пару дышловых,
вороную с серой и одну для одиночки — она часто езжала в дрожках — темно-каракового рысака хреновского завода. Это была ее любимая
лошадь. За городом в Парке или в Сокольниках она обыкновенно говорила своему Ефиму...
За вершниками охота поедет, только без собак. Псари и доезжачие региментами: первый регимент на
вороных конях в кармазинных чекменях, другой регимент на рыжих конях в зеленых чекменях, третий — на серых
лошадях в голубых чекменях. А чекмени у всех суконные, через плечо шелковые перевязи, у одних белые, шиты золотом, у других пюсовые, шиты серебром. За ними стремянные на гнедых конях в чекменях малиновых, в желтых шапках с красными перьями, через плечо золотая перевязь, на ней серебряный рог.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика.
Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левою ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства
вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что́ говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Вороная, тяжелая, пятивершковая
лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и
лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее.
То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами, и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на
вороных, рыжих, серых
лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах.
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из-под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой-охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему-то смеялся и бил, и дергал свою
лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем
вороном Арабчике и верною рукой, без усилия, осадила его.
— Сам я видел, — сказал денщик с самоуверенною усмешкой. — Уж мне-то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так-то видал. Бледный-пребледный в карете сидит. Четверню
вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских
лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Лошади, и рыжие, и гнедые, все казались
вороными от струившегося с них дождя.